Государство заплатит за пытки
Главный юрист Украины Роман Зварыч под время 26-й Европейской конференции министров юстиции, состоявшейся 7-8 апреля в Хельсинки (Финляндия), подписал Европейскую конвенцию о возмещении ущерба жертвам насильственных преступлений. Документ предусматривает денежную компенсацию государства пострадавшим от насилия и тем, кто находился на содержании погибших в результате насильственных действий. Конвенцией предусматривается выплата компенсации в размере, покрывает расходы на госпитализацию, похороны, алименты Однако открытым остается вопрос: сможет ли государство таким образом защитить своих граждан от произвола работников правоохранительных органов, так сказать, слуг того же государства? Дохе большинства садистов в погонах удавалось избежать ответственности и оставаться безнаказанными.
Пытки в райотделах и издевательства в СИЗО - тема, которая почти ежедневно появляется на страницах многих периодических изданий. Или бьют задержанных? Сами работники правоохранительных органов без диктофона рассказывают, что иначе нельзя.
Уполномоченный Верховной Рады по правам человека Нина Карпачева в своем докладе во время парламентских слушаний привела шокирующую статистику. Ежегодно с жалобами на применение пыток милиционерами к Уполномоченному обращаются тысячи граждан. В 52% случаев задержанных пытают оперуполномоченные, выбивая из жертв признания и показания. Самыми распространенными видами издевательств по статистике является длительное избиение, удушение с использованием противогаза и целлофановых пакетов, пытки голодом, электротоком, подвешивание в наручниках.
Даже если вина милиционеров-садистов и бывает доказанной, чаще их увольняют со службы. МВД не любит огласки по этому поводу и фактически скрывает от общественности проблему, заботясь лишь о чести мундира. Неудивительно, что большинство украинских граждан, обратившихся в Европейский суд, претензии именно к отечественных правоохранительных органов.
Очевидно, после подписания министром юстиции Р. Зваричем Европейской конвенции о возмещении ущерба жертвам насильственных преступлений жертвам пыток украинских спецслужб не придется искать защиты на Западе. Они теперь смогут обращаться в домашние специальные инстанции. Правда, одна проблема все же остается: как доказать, что ты стал жертвой милиционеров? Человека в отделении (камере, кабинете, подвале) бьют без свидетелей и адвоката. Бьют руками, бьют ногами, бьют ломом, разрывают пах, поднимают вверх и бросают спиной на пол, надевают на голову противогаз и загибают шланг, иногда для усиления впечатлений несговорчивого в шланг заливают нашатырный спирт Иногда бьют грамотно , чтобы не оставалось следов.
Есть много примеров таких случаев, исполнители которых остаются безнаказанными. Павел Макаров из Никополя приводит две истории, от которых кровь стынет в жилах.
Первый пример базируется на жалобе жителя села Чкалово Генеральному прокурору Украины.
Приводим почти дословно.
25 июня 2004 ко мне в домовладения прибыли работники милиции (в гражданской форме, которые не представились, и только милицейский автомобиль указывал на их принадлежность к органам правопорядка. Эти работники спросили моего разрешения на собеседование с моим малолетним сыном Золотов Р.В. в помещении сельского совета.
Когда примерно через полчаса я прибыл в помещение сельсовета, то там никого не оказалось, а односельчане мне сообщили, что моего несовершеннолетнего сына увезли в неизвестном направлении. Обеспокоенный долгим отсутствием сына, я поехал на автомобиле в город Никополь в РОВД, где встретил односельчан, которые мне сообщили о том, что мой сын находится внутри РОВД, меня самого туда работники милиции не пустили.
Примерно в 19.00 из помещения РОВД вышел мой сын, который был избит и едва стоял на ногах. Он со слезами на глазах просил отвезти его в больницу, что я и сделал. По дороге в больницу сын мне рассказал, как его пытали в Никопольском РОВД и потребовали от него письменных подтверждений в совершении преступления, которого он не совершал. Больше зверствовал участковый З. - он его не только бил, но и ставил на растяжку с целью разрыва мошонки. Все это могут подтвердить мои односельчане, которые присутствовали в тот день в Никопольском РОВД.
В травмпункте 1-й Никопольской горбольницы (куда мы обратились) моего сына обследовали и положили на стационарное лечение, где он и пролежал 20 дней. В журнале больницы была сделана запись о том, что он был избит.
Как удалось выяснить позже по горбольницы № 1 в Никопольское РОВД были направлены материалы об избиении моего сына, и начальник райотдела Ломако В.А. собственноручно их направил для рассмотрения милиционеру З., именно потому, который и пытал моего сына.
Милиционер С. с целью сокрытия совершенного преступления собственноручно от имени моего сына написал объяснение, будто он (мой сын) упал с велосипеда и таким образом травмировался. Этот факт подтверждается собственноручной признанием З., которое он дал работникам регионального УСБ МВД, проводившие расследование преступления. Таким образом, милиционер З. сознательно совершил повторный преступление для сокрытия предыдущего.
После лечения моего сына и выписки его из больницы я обратился в Никопольскую районную прокуратуру с заявлением о преступлении в отношении несовершеннолетнего сына и привлечения виновных к уголовной ответственности. Мое заявление было рассмотрено поверхностно и с нарушением сроков. В настоящее время З. был уволен из органов МВД по выслуге лет с почетом и уважением, а мне заместителем прокурора Никопольского района Поначевним И.М. был дан ответ в виде формальной отписки о том, что вина З. не установлена, а потому и наказанию он не подлежит.
17.11.2004 г. / Золотов. В.В .
Ради справедливости для читателей сообщаем, что материалы по этой жалобе были направлены прокуратурой области в Никопольскую городскую прокуратуру, которая расследовала их. Дело передано в суд.
Второй пример записан со слов И. - жителя города Никополя.
В 2002 году я учился в вузе на третьем курсе, и ни в каких противоправных действиях, связанных с нарушением законов Украины, не участвовал и не был посвящен.
5 августа 2002 я вышел во двор многоэтажки, где живу, выбить ковры. Закончив работу, решил закурить. Достал сигарету, полез в карман за спичками, и вдруг откуда появились 4 человек в штатском, надели на меня наручники, а на голову натянули мешок. После этих процедур меня погрузили в автомобиль и куда-то повезли. Авто остановилось, вели лестнице, в результате я оказался в каком помещении. С моей головы сняли мешок, чуть позже я понял, что нахожусь в милиции. Потом уже во время допросов я конкретно понял, что меня привезли в Никопольское РОВД.
Изначально меня спрашивали, где я был в определенный день и в определенное время. На эти вопросы я давал правдивые ответы, при этом просил опросить моих приятелей, знакомых и незнакомых мне людей, которые бы полностью подтвердили мои слова. Однако все мои утверждения не доходили до сознания работников Никопольского РОВД, и они начали мне говорить, будто в вышеуказанный время я находился в селе Никопольского района, где вместе с соучастником совершил тяжкое преступление.
Примерно через 5:00 такого допроса в кабинет вошел милиционер П., который на тот момент занимал должность начальника уголовного розыска Никопольского РОВД. Он мне заявил в категорической форме, чтобы я взял на себя ответственность в совершении тяжкого преступления, а если откажусь, то с меня выбьют все, что им (милиционерам) надо. Поскольку я отказался от предложения милиционера П., то на этом уговоры словам закончились, и работники милиции приступили к реальным действиям, а именно к избиению меня.
Это продолжалось примерно 2:00. В кабинет заходили по два человека и меня постоянно избивали, через некоторое время, когда двойка уставала, происходила замена, и меня снова били, били, били Во время избиения постоянно предлагали, чтобы я взял вину за совершение тяжкого преступления на себя .
Всех этих лиц, что меня били, я могу узнать и даже назвать их фамилии, это милиционеры А., В., Е., а вот фамилия четвертого я забыл, но узнать его смогу. Избиение происходили в кабинете Никопольского РОВД № 19.
Били меня два дня подряд, а содержался я в Никопольском ИВСи, где сокамерник Э. с немалым стажем отсидки утверждал, что за последние 20 лет своей жизни он такого избиения не видел.
После небольшого передышки избиения снова продолжились. Меня били руками и ногами. Заковав за спиной руки в наручники, меня поднимали на высоту человеческого роста, а потом бросали спиной на пол. Этого показалось изувера мало, и меня начали бить ломом, который стоял в углу кабинета, по спине, в область почек и ребер. Ломом меня бил тот четвертый милиционер, фамилия которого я не помню. Бил меня и один из зам. начальника Никопольского РОВД, но бил жалея - только руками.
Постоянными избиений меня довели до такого состояния, что я начал мочиться кровью. Я понял, если не признаться, то меня просто убьют или в лучшем случае сделают инвалидом. Причина сознаться у меня появилась еще и потому, чтобы мои родители узнали, где я все же нахожусь.
После трех дней задержания и содержания в Никопольском ИВСи мне по резолюции районной прокуратуры, конкретно зам. прокурора И., а впоследствии районного суда, был применена мера пресечения: заключение под стражу, т.е. арест. При этом не забуду слова зам. прокурора И., открыто мне заявил, что я бандит и мое место в тюрьме. Стало понятно, что обращаться с жалобами к прокурору на работников милиции - любителей избиений было бы пустым звуком. Тем более, что зам. прокурора И. видел, что я был избит и находился в подавленном состоянии.
В результате семь с половиной месяцев я находился то в Никопольском ИВСи, то в Днепропетровском ИВСи, это время и был для меня передышкой от избиения. Потом меня опять привозили в Никопольское РОВД, где мне говорили, что сейчас в кабинет заведут человека, и я должен сказать, что она вместе со мной совершала преступление, и при этом, наверное, для закрепления сказанного меня снова били. Когда я не узнал ни из предоставленных для опознания людей, то меня опять били и били.
Били меня с момента задержания 10 дней подряд. Затем хотя и прекратили бить, но угрозы продолжали сыпаться, обещали, например, приехать в Днепропетровское ИВС и там со мной расправиться.